Мой сайт

…В Нестора Махно не раз бросали бомбы подосланные шпики ВЧК, но на сей раз "разведка" накрыла целое гнездо агентов и предателей, готовивших убийство вожака повстанчества. Махно сам явился на их допрос. "Умел предать, умей и умереть!" – были его последние слова. Гнездо "кремлевско-лубянской жандармерии" вырезали. "Все лето мы не выходили из боев", – вспоминает о том времени Нестор Махно. На долю "красного" генерала Виталия Марковича Примака-Примакова выпало больше всего государственных наград. Его армии "червонного казачества" поручили поимку Махно на правом берегу Днепра…

…Перед тем, как перебраться навсегда в Румынию, Батько Махно направил Особую Донскую группу под водительством Маслака и Бровы на Дон, откуда они были родом. Группа Иваняка ушла под Харьков. Пулеметные тачанки Фомы Кожина оставались на Черниговщине. Огаркин с отрядом откочевал к Орлу. Бибик вернулся на Полтавщину. Виктор Белаш оставался с Азовской группой у Таганрога. "13 августа с сотней кавалеристов я взял направление к Днепру и в районе Кременчуга пересек реку. В тот же день был шесть раз ранен, но не тяжело...", – говорит Махно.

19 августа махновский отряд соединился с отрядом Тарановского (150 сабель) и вступил в бой с "червонцами" Примакова. Бой был жарким. Захватив 13 пулеметов противника, махновцы лихим галопом прошли сто верст, отбиваясь от бесчисленных заграждений войск ВЧК. В тот рейд погибло 17 лучших бойцов и среди них бесстрашный Ефим Тарановский, гуляйпольский еврей, командир конного полка и последний из начштаба ПАМ. Из Подолии "я делаю изменение маршрута" в Бесарабию. 26 августа гибнут Платонов, Чубенко, Данилов, Василевский, Иванюк – цвет махновщины! "Я лежал без чувств на тачанке, охраняемый и доглядываемый Львом Зеньковским", – вспоминает Махно. 28 августа отряд Махно пересек Днестр у деревни Монастырка и вошел в Румынию.

Махновские командиры слева направо: Ефим Тарановский, Феодосий Щусь, Фома Кожин

Махновцы. В центре Феодосий Щусь.

30 августа 1921 года одна из румынских газет сообщала, что насквозь прошитый пулями (12 ран), с перебитой ногой и контузией, воспользовавшись мелководьем Днестра, "атаман Махно" и 77 его сообщников пришли в Румынию и сложили оружие. Через две недели Россия (нарком Чичерин) и Украина (Раковский) потребовали выдачи Махно: "Известный бандит Махно перешел границу с шайкой своих приверженцев, ища убежища на территории, которая фактически находится под властью Румынии. Этот разбойник, в качестве главаря преступных банд, совершил на территории Советской России и Украины бесчисленные преступления, сжигая и разграбляя деревни, избивая мирное население и пытками вымогая у него имущество. Ввиду этого Российское и Украинское правительства обращаются к Румынскому правительству с формальной просьбой выдать им как обыкновенных уголовных преступников упомянутого главаря шайки с его соучастниками".

Обмен нотами и торг продолжались полгода. Румыны Махно не выдавали. Жизнь в лагерных бараках, где кишели вши, раненые без лекарств и перевязок, с кукурузной похлебкой на обед, ломала психику интернированных. 30 командиров ПАМ, среди которых был Василий Шаровский, бессменный командир артиллерии, друг Махно, родом гуляйполец, член ВРС Зверев, электротехник Пахарь, начальник связи Полено, комполка Фома Каретник, сдались на милость победителей. 2443 рядовых махновца с тяжело раненым Виктором Белашом были взяты на Украине.

Таким Махно уходил в Румынию

Присутствие Махно с кучкой приближенных, с которыми румыны не знали, как поступить, мешало нормальным связям с Москвой. Москва же делала все возможное, чтобы утопить махновщину в грязи идеологически. Ренегат Исак Тапер по заказу ВЧК написал памфлет под названием: "Анархист в ногах румынского короля"! Весной 1922 года, после восьми месяцев заключения в лагерях, румыны организовали побег Махно и четырем его сообщникам – Якову Домашенко, Кумаре, Шнарыйму и Галине Андреевне Кузьменко, жене "бандита". К беглецам пристал некто Адольф Красновский, впоследствии сыгравший роль провокатора.

22 апреля 1922 года польские жандармы доставили перебежчиков в лагерь. Польша 20-х годов жила как на пороховой бочке. Страна обнищала от войны, в "сейме" дрались на кулаках, "черный рынок" достиг размеров необозримых, миллионы разоренных крестьян убегали в Америку, белорусы и украинцы точили ножи на панов, польские коммунисты готовили восстание, под ногами молодой республики топтался Симон Петлюра со своим "табором", Борис Савинков плел паутину заговоров, по улицам разгуливали чекисты. Москва не оставляла идеи разжечь гражданскую войну в Польше.

Семен Каретник – махновский покоритель Крыма…

Убегая от кровожадных коммунистов, русский православный народ умудрялся утащить за собой целые картинные галереи, чемоданы золота и чековые книжки швейцарских банков. "Бандит" Махно, бравший поезда с царскими богатствами, приехал в Европу в рваной гимнастерке и без гроша в кармане. Деньги на пропитание он получал от американских анархистов. В польской сваре 20-х годов Махно представлял собою козырную карту для всех враждующих сторон. Как говорил Дзержинский: "Заложник – это капитал для обмена". Первыми пришли петлюровцы. Жена Галина Андреевна и друзья Махно клюнули на удочку. Галине Андреевна очень хотелось сделать "что-то значительное для Украины". Махно решительно отклонил предложение Симона Петлюры стать под "желто-блакитное" знамя и выступить в поход.

Потом пришли коммунисты. Их план был прост и ядовит – оттяпать у поляков Галицию (только Махно способен поднять людей на восстание). Зная по горькому опыту, что значат "соглашения" с коммунистами, Махно отклонил и этот план. Взбесившись, они подстроили ловушку, смысл которой сводился к одному – суд и выдача Махно Москве. При обыске в бараке у Адольфа Красновского, словно привинченного к Махно, обнаружили фальшивое "соглашение" о сделке с Москвой.

Одно из первых фото в Румынии: Махно с женой в центре…

2 августа 1922 года Махно и его сообщники были арестованы дефенсивой (секретная разведка польской армии) и брошены в знаменитую тюрьму Мокотов, где в свое время отдувался "товарищ Юзеф" – Дзержинский. В тюрьме у Махно возобновилась чахотка, заныли свежие раны. В то же лето там же, в тюрьме, Галина Андреевна родила дочь, которую назвали Люсей.

Заключение Махно и нелепо сфабрикованное обвинение в "государственной измене" вызвали настоящий шквал протестов по всему миру. Патриарх французского социализма Себастиан Фор поднял бучу во Франции. В Германии протестовали Рудольф Рокер, Эмма Гольдман, Саша Беркман. Болгарские террористы грозились взорвать все посольства Польши, если Махно будет осужден. Американцы собрали ровно 1416 долларов для заключенных. Поляк Казимир Теслар забил в набат в Варшаве.

Основательно струсив, польский суд 27 ноября 1923 года признал Махно и его подельников невиновными и сдал их под полицейский досмотр. В "вольном городе" Данциге, куда Махно выехал с позволения властей, его схватили чекисты Иосифа Уншлихта (глава "разведупра" и польской секции Коминтерна) некто Еленский и Ян Сосновский и повезли его в Берлин, в советское посольство. Он выбросился из автомобиля и сдался немецкой полиции. Снова лагерь, снова ожидание въездной визы и снова нелегальный переход границы. Обещанные Волиным деньги, 75 долларов, Махно не получил, и после голодной зимы, ст декабря 1924-го пo апрель 1925 года, его вывезли в Париж. В сопровождении французского анархиста Давида Полякова он приземлился во Франции, в гостеприимном доме Мей Пикер, знаменитой феминистки, накормившей голодных горячим супом.

Нестор Махно с женой и дочерью

Если военная эпопея Махно кончилась в 1921 году, то мучительная, но достойная драка с идейными врагами, тюремщиками, ренегатами, провокаторами, мошенниками продолжалась еще 12 лет. Однако он победил всех. В Париже Махно попал не в "русское блистательное общество", а в самую гущу "Черного Интернационала", где ковались ножи мировой социальной революции людьми всевозможных племен и народов.

Махно пережил Ленина, желавшего его "взять под замок", в 1925 году коммунисты зарезали своего военного начальника Михаила Фрунзе, не раз убегавшего от махновских тачанок. На "красного фельдфебеля" Льва Троцкого уже была запущена травля, и до окончательной ликвидации "фашистского пса" оставалось недолго. Сталинский топор настигнет его в далекой Мексике в 1940 году.

На очереди стояли Симон Петлюра и Феликс Дзержинский. В мае 1926 года на квартирку Махно в пригороде Парижа Вансен пришел молодой еврей Сема Шварцбард, не скрывавший своих симпатий к махновщине. В присутствии болгарина Киро Радева он просил благословения у Махно на убийство Симона Петлюры, истребившего всю семью беженца. Очевидно, Махно сказал: "Не надо, Симон, береги себя!", как в свое время его предупреждал Петр Кропоткин. Симон не послушался совета. 27 мая на бульваре Сан-Мишель Семен дождался выхода Петлюры из церкви и выпустил в него шесть пуль из револьвера. Через несколько минут Петлюра скончался. На допросе в полиции Шварцбард заявил, что он отомстил Петлюре за жестокости, которые тот чинил на Украине над евреями, в частности, за убийство его родителей. 30 мая Петлюру похоронили на кладбище Монпарнас, под венками и национальным украинским флагом.

Лева Задов – начальник махновской контрразведки

Нестор Махно решил пресечь клеветников и дал бой легкому на перо Кеселю, сочинившему отсебятину, походившую на публичный донос, а заодно и всему блистательному русскому Парижу, который он презирал. 23 июня 1927 года Махно назначил встречу Кеселю в знаменитом клубе Фобург, где происходили поединки партийных съездов и выступления различных ораторов. Махно раздавил журналиста в лепешку, и тот, как побитая собака, все повторял одно и то же: "Писатель имеет право на выдумку!". Выдумка Кеселя могла кончиться высылкой Махно из Франции.

18 октября 1927 года на суде Семена Шварцбарда адвокаты-коммунисты снова подняли "еврейский вопрос", зацепив махновщину. Свидетель, далекий от махновщины, заявил: "В районах действия махновцев погромы не имели места, еврейское население, коммуны Бердянска, Александровска, Мариуполя с радостью встречали приход Махно, оказывая ему всевозможную поддержку".

Враги оставили махновщину в покое, но внутри движения начались серьезные склоки. Василий Заяц, прошедший все огни и медные трубы кровавой гражданской войны, не вынес склок на чужбине и застрелился на кухне Махно. Испанский анархист, механик Буэнавентура Даррути, месяц прятался у Махно, спасаясь от ареста полиции. Петр Аршинов-Марин, живший в одном доме с Махно, когда-то много работавший в культпросвете ПАМ, поддавшись советам жены, сочинил пробольшевистский манифест, призывавший к сотрудничеству с Москвой. Многодетный Всеволод Волин, всемирно известный анархист, одно время председатель ВРС ПАМ, в 1924 году по-мелкому зажавший у Махно 75 долларов, выступил с "платформой" (автор здесь не прав: с "Организационной платформой" выступили Аршинов и Махно, Волин и другие анархисты обрушились на них с критикой – прим. ред.), направленной против аршиновского "Бунтаря". Смута, поднятая Аршиновым и Волиным, захлестнула весь "Черный Интернационал". Раскол совпал с арестом испанца Дуррути, нелегально проживавшего во Франции. Его выдачи требовали Испания, Аргентина и Куба. Себастиан Фор снова поднял шумиху в прессе и добился освобождения испанского бунтаря.

Жена Галина Кузьменко и дочь Елена Михненко

7 ноября 1927 года французские масоны из "Гран Ориан" пригласили Нестора Махно на торжественное заседание, посвященное русской революции. Советский посол Христиан Раковский представлял большевиков, Махно был известен как "попутчик" революции, вожак украинских крестьян. Друзья стали шептаться, что Махно стал масоном и куплен советским посольством. Опровергая слухи, Махно выступил с горячей статьей в журнале Григория Беседовского "Борьба". Секретарша Махно Ида Метт вспоминает, что в это время Махно работал сапожником, питался впроголодь и всю получку отдавал в журнал "Дело Труда", редактором которого был Аршинов. "Мы заявляем, – писали американские анархисты, – что Аршинов своим органом "Дело Труда" внес деморализацию и дезорганизацию в русское анархическое движение как в США, так и в Южной Америке". Аршинов огрызался в ответ: "Анархисты гонят самогон в штате Коннектикут и предаются беспробудному пьянству, как, например, бывший "максималист" Гордиенко".

Чтобы положить конец склокам, Махно решил собрать внеочередной съезд "Черного Интернационала". С Аршиновым, много сделавшим для популяризации махновщины, а теперь круто повернувшим на смычку с большевиками, Махно было не по пути. Всеволод Волин постепенно отходил от идейной работы, сочиняя статейки для журнала Себастиана Фора "Либертер".

6 апреля 1929 года в одном из парижских кинотеатров собрались представители Франции, Испании, Италии, Болгарии, России, Китая. Махно явился на съезд больным после неудачной операции ноги. Кинотеатр был оцеплен полицией. После заседания начались облавы и проверка документов делегатов. "Дело Махно" снова появилось на столе министра внутренних дел. Ему угрожали высылкой, если он не прекратит нелегальную деятельность. В защиту Махно снова выступила вся "левая" печать Франции. Его оставили в покое.

Тачанка навсегда осталась в музее в Гуляй-Поле

В 1930 году, списавшись со своим бывшим сокамерником Серго Орджоникидзе, Петр Аршинов получил советский паспорт и выехал с семьей в Москву. Нестор Махно продолжал сотрудничать с американским журналом "Пробуждение" и французским "Либертер". С помощью новой секретарши Марии Гольдсмит он писал свои "Воспоминания". Жена Галина Андреевна, опасаясь заразить дочку чахоткой, перебралась на другую квартиру и открыла бакалейную лавку "Махно". На кухне Нестора постоянно сидели друзья, Гриша Бартановский или просто "Барта", гуляйполец, однокашник по "земской школе", Давид Поляков, однополчане по ПАМ Большаков, Солдатенко, Харламов, Мазер, Заренк, болгарские эмигранты Киро Радев, Ереван, Никола Чербаджиев. Махно не вылезал из библиотеки Военного музея Вансен, на жизнь подрабатывал малярством, сапожничал на дому, иногда выбирался на конские бега в Вансенский лес. Если ему удавалось выбраться в Париж, то в цирке "Буффало" можно было полюбоваться джигитовкой казаков под руководством бывшего генерала Андрея Шкуро. Погромщик Гуляй-Поля продолжал карьеру на цирковой арене. Военные аппетиты у него не пропали. В 1940 году он предложил свои услуги немцам, в 1945-м – выдан Москве, где и закончил жизнь в петле.

Французы не забыли "вансенского затворника". 31 июля 1931 года они организовали "Праздник солидарности с Махно", где выступали ораторы, артисты, цирк. Денежный сбор получил Нестор Махно. Жизнь Махно в Париже не была пустой и бессмысленной, как у тысяч русских эмигрантов, потерявших доходные места в России. Он не превратился в бродягу и попрошайку. Испанцы звали его возглавить революцию! Разбитый чахоткой и ранами, Махно давал дельные советы восставшим пролетариям Испании.

В 1932 году безумный русский казак Павел Горгулов укокошил президента Франции Поля Думера. В русской колонии поднялся большой шухер, как бы не погнали всех с гостеприимной французской земли!

Год 1933 был роковым для всех. Имя Адольфа Гитлера произносили с большим почтением. Над Европой густо поднималась "коричневая чума" расизма. Париж не вмещал немецких беженцев. Загнанный Троцкий метался из одной страны в другую, нигде не получая постоянной прописки. Вокруг него толкались случайные попутчики, сооружавшие IV Коминтерн, а над головой постоянно висел сталинский топор.

О нем много можно узнать в гуляйпольском музее…

Невиданный голод обрушился на Советскую Россию. На родине Махно, на Украине, палачествовали некий товарищ Постышев с чекистом Балицким, заплечных дел мастером. "Коба" Сталин созрел стать "русским царем".

21 января 1934 года Махно узнал о смерти своего учителя Николая Рогдаева в далекой Сибири. В память своего наставника он написал замечательную статью в журнал "Пробуждение".

В феврале к площади Конкорд потянулись фаланги хорошо одетых людей с орденскими колодками на лацканах. Они разметали полицейские кордоны и пробились к Президентскому дворцу. Было приказано стрелять по восставшим. Началось нешуточное сражение. Выносили убитых и раненых. 12 февраля профсоюзы Франции объявили всеобщую забастовку.

В первых рядах анархистов Парижа, под лозунгом "Свобода или смерть!" шел Махно. Возвратившись домой, Махно слег от тяжелой простуды. 16 марта его спустили на носилках с четвертого этажа и отвезли в больницу Тенон для чахоточных. Потянулись унылые больничные будни. Жена притащила мириться Всеволода Волина. Французские друзья засыпали палату цветами и подарками. В начала июля его оперировали. Никакого успеха. Из этих стен выносили только покойников. 25 июля 1934 года Нестор Махно скончался…

В Гуляй-Поле у хаты, за которую воевал…

Великого анархиста, ни разу не освистанного народного трибуна, полководца первого сорта, защитника угнетенных, больных и нищих, оригинального мыслителя, поэта, журналиста похоронили у стены Парижских Коммунаров на кладбище Пер-Лашез. Его провожали в последний путь пятьсот верных соратников и друзей всех племен и наречий, под Черным Знаменем мирового анархизма.

«Мулета», выпуск Ъ, 1986, (Париж)

***

СТИХИ НЕСТОРА МАХНО

ПРОКЛИНАЙТЕ МЕНЯ, ПРОКЛИНАЙТЕ...
Песня

Проклинайте меня, проклинайте,
Если я вам хоть слово солгал,
Вспоминайте меня, вспоминайте,
Я за правду, за вас воевал.

За тебя, угнетенное братство,
За обманутый властью народ.
Ненавидел я чванство и барство,
Был со мной заодно пулемет.

И тачанка, летящая пулей,
Сабли блеск ошалелый подвысь.
Почему ж от меня отвернулись
Вы, кому я отдал свою жизнь?

В моей песне ни слова упрека,
Я не смею народ упрекать.
От чего же мне так одиноко,
Не могу рассказать и понять.

Вы простите меня, кто в атаку
Шел со мною и пулей сражен,
Мне б о вас полагалось заплакать,
Но я вижу глаза ваших жен.

Вот они вас отвоют, отплачут
И лампады не станут гасить...
Ну, а батько не может иначе,
Он умеет не плакать, а мстить.

Вспоминайте меня, вспоминайте,
Я за правду, за вас воевал...

1921

***

Я В БОЙ БРОСАЛСЯ С ГОЛОВОЙ...

Я в бой бросался с головой,
Пощады не прося у смерти,
И не виновен, что живой
Остался в этой круговерти.

Мы проливали кровь и пот,
С народом откровенны были.
Нас победили. Только вот
Идею нашу не убили.

Пускай схоронят нас сейчас,
Но наша Суть не канет в Лету,
Она воспрянет в нужный час
И победит. Я верю в это!

1921

(Часть 1)

(Часть 2)